Фримонт-стрит, 46

Утро подобралось внезапно. Никто его не ждал. Ни сегодня, ни в какой бы то ни было день в году. Начиная с восточного Хинаджо, откуда оно начинало свой путь, до самого Южного региона, где в своей комнате, под грудой одеял и книжкой в руках сопел темноволосый мальчишка. Будильник на телефоне ревел уже четверть часа, комната разрывалась от пронзительного "пи-пи-пи", но фигура в кровати лишь морщилась от пробившегося сквозь занавески света солнца и продолжала спать.
В бой пошла крупная артиллерия - большой, старомодный будильник - крайний рубеж, последняя надежда очнуться от вязкого сна. Звон, раздавшийся ровно в 7:30 заставил подростка подскочить вверх и схватившись за сердце осесть на кровати, после чего тот с силой запустил в противный механизм подушкой. Звон притих, но всё ещё доносился сквозь ткань, и парень сполз с постели на пол, распластавшись по ковру. Некоторое время он неподвижно лежал, глядя в потолок, затем осторожно поднялся, с трудом сохраняя равновесие и, стараясь не глядеть в сторону лежащего на полу будильника, подтянул к себе стул с одеждой. Всё это повторялось изо дня в день, но мальчишка не мог привыкнуть к такому режиму дня. Тем не менее, частично одевшись, он наконец выключил звенящий под подушкой механизм и поставил его на место.

После парень ушёл в ванную и, умывшись и освежившись, попытался пригладить свои непослушные волосы (впрочем, ничего у него не вышло) и выбрался на кухню. Отец ушёл около часа назад, от него на столе осталась записка "бутерброды в холодильнике", что в принципе, больше было традицией, чем необходимостью, потому что за столько лет Фауст мог вполне сам найти или даже приготовить бутерброды. С другой стороны, мальчишка не жаловался. С рассеянностью Уокера очень в его духе забыть поесть утром, поэтому такие вот записочки из детства сильно помогали подростку оставаться живым и здоровым. Относительно...

Дожевывая второй бутерброд, Фауст вернулся в комнату, чтобы собрать вещи и полностью одеться. Он сгрудил какие-то тетради со стола в портфель, надел на толстовку белый в крупную черную полоску пиджак и вышел в коридор. В прихожей Фауст обулся в потертые синие кеды и выскочил на лестничную площадку.

Честно говоря, он уже порядочно опаздывал, часы показывали 8:24, но он, кажется, не сильно спешил, поскольку уселся на перила своего этажа, свесив ноги в сторону уходившей вниз лестницы. Он кое-кого ждал. На стене перед ним висела яркая сине-красная страница газеты с большой фотографией какой- то известной рок- группы, и чтобы скоротать время он принялся за её чтение. Как он считал, торопиться было некуда.